Молва бежала
Перед ним молва бежала,
Оборот «молва бежала» в «Сказке о золотом петушке» указывает на быстро распространявшиеся слухи и разговоры о царе Дадоне и его возвращении. Слово «молва» у Пушкина обозначает народные разговоры, слухи, общественное мнение, что подтверждается и в поэтической фразеологии, и в словарях XIX века.
Выражение «молва бежала» восходит к старинным русским оборотам и формируется по аналогии с «слух идёт», но с более образным, живым оттенком: молва словно одушевлена, бежит впереди человека, опережая события. В XXI веке это выражение воспринимается как книжное и архаичное, используется в художественной литературе, публицистике, но редко встречается в повседневной речи. Однако слова «молва» и производные от него обороты по-прежнему сохраняют значение общественного обсуждения.
Быль и небыль
Быль и небыль разглашала.
Сочетание «быть и небыль» в пушкинском тексте служит для описания тех самых слухов, которые разносятся среди народа и сопровождают важное событие. В этой фразе соединяются два противоположных по значению слова: «быть» — правда, истина, «небыль» — ложь, вымысел. В поэтической фразеологии пушкинского времени подобные антиномические сочетания использовались для усиления выразительности и для обозначения неопределённости информации.
В современном русском языке выражение «быть и небыль» остаётся узнаваемым, особенно в контексте народных сказок и поговорок, а также в литературных и публицистических текстах, когда речь идёт о смешении правды и вымысла. В разговорной речи чаще заменяется на более простые фразы вроде «правда ли, ложь ли», но сохраняется как культурный маркер фольклорной традиции.
Сарачинская шапка
Вдруг в толпе увидел он,
В сарачинской шапке белой,
Весь как лебедь поседелый
Словосочетание «сарачинская шапка» в пушкинском тексте служит этнографической деталью, подчёркивая восточный колорит и выделяя фигуру мудреца-скопца среди толпы. В пушкинскую эпоху слово «сарачинский» связывалось с понятием «саррацинский», то есть относящийся к восточным народам. В русском языке XIX века под «сарачинским» часто подразумевали всё экзотическое, связанное с восточными странами, в том числе и элементы одежды.
В XXI веке словосочетание «сарачинская шапка» в реальном употреблении практически не встречается, но может использоваться в историко-литературных текстах, фольклорных реконструкциях и в комментариях к классическим произведениям. В современной речи понятие утратило своё практическое значение, осталась только стилистическая функция — создавать образ восточной или старинной одежды.
Такие выражения и слова, как «молва бежала», «быть и небыль», «сарачинская шапка», в языке Пушкина выполняют сразу несколько задач: они не только помогают создавать поэтический и сказочный стиль повествования, но и глубоко укоренены в народно-бытовой и литературной традиции. В XXI веке эти слова воспринимаются как культурные архаизмы, сохраняющие связь с историей русского языка и пушкинским наследием. Они живут в литературе, в речевых стилизациях, в текстах, стремящихся сохранить связь с классической культурой и народным словом.
